На Севере существовало три вида магии - руны, гальдр и сейд.
Руны - это вырезанные на дереве, кости или металле знаки, обладающие магической силой.
Гальдр - сакральные песни и заклинания, произносимы вслух.
Самым опасным видом магии был сейд. О нем сохранилось совсем немного сведений. В основном - это описания самого сейда и зла, которое он причинил.
Вполне возможно, что гальдр был частью сейда.
Свершалось колдовство на особом помосте.
Во всех случаях волшба (колдовство) основываются на силе слове, то есть на непосредственном воздействии слова на окружающий мир. Особенное значение магия слова получает в скальдическом искусстве.
Руны обладали силой уже сами по себе, а процесс вырезания их мобилизовал эти силы и пробуждал их к жизни.
В центре северной волшбы стояла прежде всего личная сила самого мага и - в случае рунической магии - рун.
Особенности скандинавской волшбы заключаются в том, что она «не знает» демонов. При сейде колдун или колдунья могли обращаться к помощи злых духов, но скандинавские духи не имеют ничего общего с демонами.
В магии прежде всего обращаются к феттирам, или ландфеттирам, то есть духам-хранителям отдельной области или целой страны. Были духи-хранители, или духи-двойники, и у каждого человека, и назывались они фюльгья.
Если фюльгья, которая означает «спутница», незримо сопровождавшая человека по жизни, являлся ему «во плоти», то это было верным предзнаменованием его скорой смерти.
В «Саге о людях из Лаксдаля» читаем о появлении такого духа-двойника:
«Тем летом Торгильс отправился на тинг, и когда они подъезжали к лавовому полю у места тинга, они увидели женщину, которая приближалась к ним. Она была очень высокого роста. Торгильс подъехал к ней, но она отпрянула от него и сказала следующее:

Всем начеку
Надобно быть,
Козни врага
Рушить. Но всех
Ждет западня:
Снорри умен.

После этого она пошла своей дорогой. Тут Торгильс сказал:

- Редко случалось так, когда судьба была ко мне благосклоннее, чтобы ты уезжала с тинга, когда я ехал на тинг».

Духи-двойники могли иметь не только человеческое обличье, но и облик животного. В «Саге о Ньяле» рассказывается о духе-двойнике в образе козла:
«Однажды случилось, что Ньяль и Торд были во дворе. Там на лугу обычно расхаживал козел, и никто не смел прогонять его.

- Странно, - сказал Торд.
- Что странно? - спросил Ньяль.
- Мне кажется, что козел лежит здесь в лощинке, и весь в крови.
Ньяль сказал, что никакого козла там нет.
- Тогда что же это? - спросил Торд.
- Тебе, верно, осталось немного жить, - сказал Ньяль, - и ты видишь своего духа-двойника. Берегись!
- Ничто мне не поможет, если мне так на роду написано!»

Среди враждебных человеку существ, владеющих большой силой, есть тролли, великаны, могильные жители и призраки (привидения).
Тролли и великаны встречаются героям саг довольно часто, и, если герой отважен и мудр и заручился поддержкой богов, то он непременно одолеет нечисть. Так, в «Саге об Одде Стреле» рассказывается как Одд вместе с сотоварищами попадает в страну великанов, где живут «тролли, великаны и великанши, страшные и безобразные с виду». Как не пытаются они погубить Одда и не напускают колдовства, смелому норвежцу удается победить их. Известна описанием схватки героя с громадным троллем и «Сага о Греттире».
Курганный житель всегда обладает недюжинной силой и яростно сражается, не желая отпустить нарушившего его покой на волю.
В «Саге о Греттире» рассказывается о том, как Греттир проник в могильник:

«Греттир раскопал курган и пришлось ему изрядно потрудиться. Он работает без передышки, пока не доходит до сруба. День к тому времени был уже на исходе. Он проломал бревна. Аудун заклинал его не заходить в курган. Греттир попросил его подержать веревки.

- А я уж докопаюсь, кто здесь живет!

Спустился Греттир в курган. Там было темно и запах не из приятных. Он старается разведать, что там такое. Ему попались конские кости. Потом он ударился о столбы седалища, и оказалось, что на седалище сидит человек. Там было сложена груда сокровищ - золото и серебро, а под ноги ему поставлен ларец, полный серебра. Греттир взял все эти сокровища и понес к веревкам, но в то время, как он шел к выходу из кургана, кто-то крепко его схватил. Он бросил сокровища, и они кинулись друг на друга и стали биться ожесточенно. Все разлеталось у них на пути. Могильный житель нападал свирепо. Греттир все пытался ускользнуть. Но видит, что от того не уйдешь. Теперь оба бьются нещадно. Отходят они туда, где лежат конские кости. Здесь они долго бьются, то один упадет на колени, то другой. Все же кончилось тем, что могильный житель упал навзничь со страшным грохотом. Тут Аудун убежал от веревок: он подумал, что Греттир погиб. Греттир же выхватил меч Ёкуля и, ударив могильного жителя по шее, срубил ему голову и приложил ее к ляжкам. Потом он пошел с сокровищами к веревкам, но Аудуна и след простыл. Пришлось ему самому карабкаться вверх по веревке. Он привязал сокровища к бечеве и вытянул их за собой».

Считалось, что могильный житель навсегда останется в кургане, если отрубить ему голову и приложить ее к ляжкам.
Появление живых мертвецов (привидений) в сагах настолько обычное дело, что о них даже не говорится как о чем-то необыкновенном. В «Саге о Греттире» говорится просто, что люди после смерти Глама, что последнему «не лежится в могиле». И хождение его после смерти воспринимается всеми не как нечто удивительное, а как «великую напасть».
«Возвращение с того света, - писал М.И. Стеблин-Каменский, - считалось, видимо, настолько естественным, что сообщение о «живых мертвецах» вкрадываются в самое реалистические саги. Человека хоронят по всем правилам: закрывают ему глаза, чтобы он никого не сглазил, выносят из дома через пролом в стене, чтобы не нашел дороги назад, везут на санях и т.д., а он начинает ездить «верхом» на крыше, дерется и убивает скот. Приходится убивать его снова, зарывать где-нибудь подальше и обносить могилу стеной, чтобы он не мог перелезть или сжигать его. Иногда даже приходится начинать против мертвеца судебную тяжбу по всем правилам».
Согласно поверью, тело покойника, который не будет спокойно лежать в могиле, бывает необыкновенно тяжелым. Так что хоронившие его родичи уже заранее знали, что можно знать визита с того света.
Бывают привидения добрые и те, которые желают людям зла. Последние могут убить довольно жестоким образом - переломав каждую косточку в теле и свернув шею. После такого убийства силы у живых мертвецов прибывает.
Считается, что злым выходцем с того света становится тот, кто был недобрым человеком и в жизни - «от худого жди худа».
Взгляд такого живого мертвеца имеет особую силу. Вот как об этом рассказывается в уже цитировавшейся «Саге о Греттире»:

«И вот, когда Глам упал, луна как раз вышла из-за облака, и Глам уставился на Греттира. Греттир сам говорил, что это был один-единственный раз, когда он содрогнулся. И тут на него напала такая слабость, от всего вместе - от усталости и от пристального взгляда Глама, - что он был не в силах занести меч и лежал между жизнью и смертью. А Глам, превосходивший бесовской силой всех других мертвецов, сказал тогда вот что:

- Ты приложил много труда, Греттир, чтобы встретиться со мной. Но нет ничего удивительного, если наша встреча будет тебе на беду. И вот что я тебе скажу: теперь ты достиг только половины той силы и твердости, что тебе были отпущены, если бы ты со мною не встретился. Я не могу отнять у тебя силу, которая уже при тебе. Но в моей власти сделать так, что ты никогда не станешь сильнее. Ты, правда, и теперь достаточно силен, как многим предстоит убедиться. Ты прославлен здесь своими подвигами, но отныне будут твоим уделом изгнание и тяжбы от убийствах, и едва ли не всякий твой поступок обернется тебе на беду и злосчастье. Тебя объявят вне закона, и уделом твоим станет одинокая жизнь на чужбине. Я насылаю на тебя проклятье, чтобы этот мой взгляд всегда стоял у тебя перед глазами. И тяжко тебе покажется оставаться одному, и это приведет тебя к смерти.
И только Глам сказал это, как сошла с Греттира напавшая на него слабость. Занес он теперь меч и срубил Гламу голову и приложил ему к ляжкам».

Именно поэтому было важно не смотреть живому мертвецу в глаза - ибо только тогда мог он произнести свое проклятие.
Из вышеприведенных примеров становится ясно, что победить сверхъестественные существа древние скандинавы могли достаточно просто - прежде всего, при помощи силы и мужества, а не при помощи магии.
Гораздо сложнее было бороться с гальдром и сейдом.
Сейд использовался с целью навредить кому-либо и его обряды выполнялись в основном ночью. Владели сейдом прежде всего женщины, ибо для мужчин выполнение его обрядов считалось постыдным.
Тем не менее, к услугам пророчиц и колдуний прибегали даже боги. Вот как об этом рассказывается в «Младшей Эдде»:

«Один раз уехал Тор на восток бить великанов, а Один, на коне своем Слейпнире, отправился в Ётунхейм и приехал к великану, которого звали Хрунгнир. И спросил Хрунгнир, кто это в золотом шлеме и на таком чудесном коне скачет по воздуху и по земле? Один отвечал ему на это, что готов прозакладывать свою голову, что во всем Ётунхейме не сыщется подобного коня. Рассердился Хрунгнир и сказал, что есть у него прекрасный конь, самый быстрый на свете и зовут его Гульфакси - Золотая Грива. С этими словами вскочил он на своего коня и поскакал вдогонку за Одином, чтобы отплатить за его кичливые речи. Один скакал так быстро, что не успел оглянуться, как оказался в Асгарде, а за ним Хрунгнир, которого обуял такой великаний гнев, что опомнился он только, когда проскочил в ворота.
Когда показался он в дверях чертога, предложили асы ему испить пива. Он вошел в зал, и ему подали те две чаши, из которых обыкновенно пил Тор, и он залпом осушил обе. Вскоре напился он пьян, и тут уж не было недостатка в заносчивых речах: говорил он, что поднимет с места Вальгаллу и перенесет ее в Ётунхейм, разрушит Асгард и поубивает всех асов, кроме Фрейи и Сив, которых возьмет себе. Между тем Фрейя все подливала ему в чаши, в Хрунгнир все похвалялся и сказал даже, что выпьет все пиво асов. Когда же надоели асам бахвальство, кликнули они Тора, и Тор тотчас появился в зале. В страшном гневе замахнулся он своим молотом.
- Кто это надумал позволить великанам пить здесь пиво? Кто пустил Хрунгнира в Вальгаллу? И почему это Фрейя наполняет ему чаши, точно на пиру асов?
Отвечал Хрунгнир, недружелюбно поглядывая на Тора, что это Один предложил ему пива и что пришел он с его позволения.
- Но придется тебе об этом пожалеть, прежде чем уйдешь ты из Асгарда, - перебил его Тор.
- Мало было бы чести асу Тору, если б он убил меня безоружного, - заговорил Хрунгнир, - почетнее было бы, если бы он согласился биться со мной на рубеже у Каменных Дворов. И как глупо с моей стороны, - продолжал он, - оставить дома свой щит и точило! Если бы было при мне оружие, мы могли бы, пожалуй, хоть сейчас выйти на поединок. А убить меня безоружного – значит поступить вероломно.
Тор, конечно, не пожелал отказаться от поединка, и тут же назначили день и выбрали место.
Пустился тогда Хрунгнир в обратный путь и скакал во весь опор, пока не доскакал до Ётунхейма. Услышали великаны о предстоящем ему поединке с Тором и призадумались: понимали они, что от исхода того поединка зависит их судьба. И знали они, что Тор сильнее Хрунгнира, а уж Хрунгнир был среди великанов сильнейшим.
Решили они пуститься на хитрость и у Каменных Дворов вылепили из глины великана и вложили ему в грудь сердце одной кобылы, и затрепетало оно, когда явился на место боя Тор. У самого же Хрунгнира сердце было, как это всем известно, из твердого камня, треугольное, как та руна, что зовут «сердце Хрунгнира»; из камня же была и его голова. Щит Хрунгнира тоже был каменный, широкий и толстый; а оружием великану служил точило, которое он вскинул на плечо, и вид у него был ужасающий.
Рядом с Хрунгниром стол глиняный великан Мёккуркальви, и он сильно трусил. Говорят даже, что, увидев Тора, он обмочился.
Тор торопился на поединок, а Тьяльви бежал впереди него. Подбежал Тьяльви к тому месту, где стоял Хрунгнир, и сказал:
- Как ты опрометчив, великан! Стоишь, выставив вперед свой щит, между тем как Тор решил пробраться в глубь земли, чтобы напасть на тебя снизу!
Швырнул тогда Хрунгнир свой щит наземь и стал на него, ухватив обеими руками точило. Тут увидал он молнии и услышал раскаты грома. И увидел Тора, разгневанного аса. Стремительно несся Тор, держа наготове свой молот, и издали бросил его в голову Хрунгнира. Взмахнул Хрунгнир своим брусом и бросил его навстречу молоту; ударился брус о молот и разбился надвое: один кусок упал на землю, и из него образовались все кремниевые скалы, другой же попал Тору в голову, так что тот повалился наземь. Молот Мьёлльнир попал прямо в голову Хрунгниру и в мелкие куски раздробил ему череп. Хрунгнир упал рядом с Тором и при этом придавил шею Тора ногою. Тогда Тьяльви напал на глиняного великана и изломал его в куски.
Потом, подойдя к Тору, хотел было снять с шеи аса ногу Хрунгнира, да не осилил. Узнав о том, что случилось, подошли и другие асы, и все старались сдвинуть с места ногу Хрунгнира, но ничего из этого не вышло. Тут явился Магни, сын Тора и одной великанши, которому было тогда всего лишь три ночи от роду, но он легко спихнул ногу Хрунгнира с шеи Тора и сказал:
- Жаль, отец, что пришел я так поздно! Думаю, если бы раньше встретил я этого великана, то убил бы его одним ударом моего кулака!
Поднялся Тор с земли, поблагодарил сына и сказал, что, верно, вырастит он героем, а в награду хотел подарить ему златогривого коня Хрунгнира. Один же видел это и сказал, что напрасно отдает Тор такого прекрасного коня сыну великанши, а не своему отцу.
Вернулся Тор в Трудвангер, а осколок точила так и остался у него в голове. Тут пришла чародейка Гроа, жена Аурвандиля Смелого. Стала она петь над Тором свои заклинания, и почувствовал Тор, что точило стало шататься, и, понадеявшись, что сам сможет его вытащить, захотел вознаградить Гроа за врачевание и порадовать ее доброй вестью. И рассказал он ей, что был на севере, по ту сторону вод, отделяющих Ётунхейм от Мидгарда, и сам на спине в железной корзине вынес Аурвандиля из страны великанов. И в подтверждение правдивости своего рассказа, сказал Тор, что один палец на ноге Аурвандиля высунулся из железной корзины и отмерз; тогда Тор отломил его и забросил на небо, сделав из него звезду, которую называют ныне Палец Аурвандиля. И скоро уж вернется Аурвандиль домой.
И Гроа так обрадовалась этой вести, что позабыла все заклинания – и камень, хоть высвободился из черепа, но так и остался торчать на голове у Тора. И надо опасаться бросать точило поперек пола: тогда шевелится осколок в голове Тора».

Верховного бога древних скандинавов Одина почитали как отца гальдра, а тех, кто практиковал гальдр называли «кузнецами заклятий».
Только Один в некоторых случаях может помочь преодолеть колдовство, в то числе и колдовство мертвого, как об этом рассказывается в «Саге о Хёрде и островитянах», где вообще очень много примеров магии и колдовства:

«Весною Хроар собрался ехать к кургану Соти и взял с собой одиннадцать человек. Они ехали через лесную чащу. И Хёрд заметил, что в одном месте отходит от дороги глухая тропинка. Он едет по это тропинке и выезжает на поляну. И видит: стоит на поляне большой и красивый дом. Перед домом стоял человек в полосатом синем плаще с капюшоном. Он здоровается с Хёрдом, называя его по имени. Хёрд приветливо с ним заговорил и спросил, как его зовут.
- Ведь я не узнаю тебя, хоть ты и говоришь со мною будто со знакомым.
- Меня зовут Бьёрн, - говорит тот, - и я узнал тебя с первого взгляда, хотя никогда прежде и не видывал. Я был другом твоих родичей, и это тебе пригодится. Знаю, что вы хотите проникнуть в курган викинга Соти, но ничего у вас не выйдет, если вы будете уповать только на свои силы. И если будет так, как я ожидаю, и курган вам не поддастся, тогда приходи, я тебе помогу.
На этом они расстались. Хёрд скачет обратно к Хроару. Рано утром они подъезжают к кургану и принимаются разрывать его и к вечеру доходят до бревен. Но на следующее утро курган снова цел. То же было и на другой день. Тогда Хёрд подъехал к Бьёрну и рассказал ему, как было дело.
- Все случилось, как я и предвидел, - сказал Бьёрн, - ибо я-то знал, что за страшный великан этот Соти. Я хочу тебе дать этот вот меч. Вонзи его в отверстие кургана и там увидишь, закроется он или нет.
Вот едет Хёрд назад, к кургану. Хроар сказал, что лучше уехать и больше не связываться с этим нечистым. Другие тоже стояли за это. Тогда Хёрд сказал:
- Не годится нарушать свой обет. Попробуем снова.
На третий день снова стали они разрывать курган. Опять дошли до бревен. Тогда Хёрд втыкает в отверстие кургана меч, который дал ему Бьёрн. Ночью они спят. А наутро подходят к кургану, и там все так, как они оставили. На четвертый день разобрали они все бревна, а на пятый открыли двери. Хёрд всем велел остерегаться зловонного воздуха, выходящего из кургана, но сам стоял за дверью, когда зловоние было всего сильнее. Двое людей так и упали замертво от той вони, что выходила из кургана: их разбирало любопытство, и они ослушались Хёрда.
Тогда Хёрд сказал:

- Кто хочет войти в курган? По-моему, это должен сделать тот, кто клялся одолеть Соти.
Хроар молчал. Тогда, видя, что никто не собирается спускаться в курган, Хёрд воткнул в землю два кола с веревкой.
- Я полезу в курган, - говорит, но только пусть это будут моими три сокровища, которые я там выберу.
Хроар сказал, что до него, так он согласен. И другие тоже не возражали. Тогда Хёрд сказал:

- Я хочу, Гейр, чтобы ты подержал веревку, потому что доверяю тебе больше всех.
Затем Хёрд полез в курган, а Гейр держал веревку. Хёрд не нашел в кургане никаких сокровищ и сказал Гейру, пусть спуститься к нему в курган и прихватит с собой огонь и восковую свечку.
- У них, - говорит он, - большая сила. А Хроару и Хельги скажи: пусть последят за веревкой.
Так и сделали, и Гейр стал спускаться в курган. Хёрд наконец отыскал дверь, и они взломали ее. Тут задрожала вся земля, свет потух. Наружу вырывалась ужасная вонь. За дверь, в боком склепе был слабый свет. Они увидели ладью и в ней великие сокровища. <...>
Соти вскочил и набросился на Хёрда. Трудной была эта схватка для Хёрда, потому что силы у него были уже на исходе. Соти так сжал Хёрда, что все мышцы скрутились у него узлами. Хёрд велел Гейру засветить свечу и посмотреть, что тогда будет с Соти. И как только свет упал на Соти, он лишился сил и рухнул на землю. Тогда Хёрд стащил с руки у Соти золотое запястье. Это было замечательное сокровище, и люди говорили, что второго такого запястья еще не бывало в Исландии. <...>
- Знай же, - говорит Соти, - что это запястье принесет тебе смерть, тебе и всем тем, кто им завладеет, пока оно не достанется женщине.
Хёрд велел Гейру посветить на Соти и посмотреть, как он тогда заговорит. Но Соти не стал дожидаться света и ушел в землю. Так они и расстались. Хёрд и Гейр взяли все сундуки и все сокровища, что они нашли и отнесли к веревке. Хёрд взял меч и шлем Соти, это все были замечательные сокровища. <...>
Вот они поехали назад со своей добычей. А Бьёрна они так и не нашли, и люди уверились, что это был не иначе как Один».

Гальдр и сейд были нескольких видов:

1) устный, который произносился вслух, ритмизованный и особым способом произнесенный,
2) руническая формула - знаменитые рунические палочки, - но подобные формулы могли вырезаться и на других предметах, главное, чтобы вырезанная формула попала в руки тому, на кого направлено действие заклятия.
В силу того, что у нас очень мало сведений о тайном искусстве Севера, мы можем лишь предполагать, что, как правило, оба вида колдовства применялись одновременно.
При пении магических заклинаний могла портиться погода, происходили несчастья или даже могла наступить смерть, как это случилось с Кари сыном Хрута и о чем рассказывает «Сага о Ньяле»:

«Они отправились в путь, Коткель, Грима и их сыновья. Это было ночью. Они приехали ко двору Хрута и приступили там к великому колдовству. И когда понеслись колдовские звуки, то люди, которые находились в доме, не могли понять, что этот означает. Но пение их дивно было слушать. Один только Хрут знал, что это за звуки, и запретил всем выглядывать из дома этой ночью.
- Пусть каждый бодрствует, - сказал он, - сколько сможет, тогда нам не будет вреда, если это будет продолжаться.
Но всё же все они уснули. Хруг дольше всех не спал, но и он в конце концов концов уснул. Одного из сыновей Хрута звали Кари, ему тогда было двенадцать лет, и он был лучшим из сыновей Хрута. Хрут его очень любил. Кари почти совсем не спал, потому что колдовство было направлено против него. Он не находил себе покоя. Он вскочил и выглянул. Он пошел к тому месту, где происходило колдовство, и тут же упал мертвым. Хрут утром проснулся со своими людьми и не доискался своего сына. Его нашли недалеко от дверей. Хрут счел это величайшей утратой и велел насыпать курган над телом Кари.»
Колдовство может отводить людям глаза, как об этом рассказывается в «Саге о Хёрде и островитянах»:

«Торбьёрг Катла хвалилась, что островитяне ничего ей не сделают. Так она полагалась на свои чары. И когда ее похвальбы дошла до островитян, Гейр сказал, что это надо еще проверить, и вскоре после тинга собрался с одиннадцатью людьми из дому. Торд Кот тоже поехал с ними. Но, добравшись до долины, они увидели, что весь скот угнан на север за ту гору, что стоит между Кольчужной Долиной и Концом. Гейр оставил двух своих охранять ладью. Торд Кот сторожил на носу.
Выйдя, Торбьёрг Катла сразу проведала благодаря своему чародейству и проницательности, что с Островка пришел корабль. Она сходила за своим покрывалом и стала махать им над головой. Непроглядная мгла тотчас окутала Гейра и его людей. Тогда она послала сказать Рэву, своему сыну, чтобы он собирал людей. Собралось пятнадцать человек, и они подкрались в темноте к Торду Коту, схватили его и убили. И он зарыт внизу Котовьего Мыса. Гейр и его люди добежали до моря. Тут мгла спала, и они снова стали ясно видеть. Рэв и его люди настигли их, и завязалось сражение. Были убиты все, кто приехал с Гейром, и трое людей Рэва. Гейру удалось сесть на корабль и добраться до островка. Он был сильно ранен. Хёрд очень насмехался над ним по поводу этой поездки и говорил, что Гейру со своими куда как далеко до Катлы. Хельга была искусная врачевательница, и она вылечила Гейра.
Люди с Островка были напуганы этим случаем. Но как только Гейру перевязали раны, Хёрд сел на корабль и поплыл в Кольчужную Долину, сказав, что хочет еще разок померяться силами с Катлой. Двое охраняли корабль, а десятеро отправились за скотом.
Катла снова стала махать своим покрывалом и послала сказать Рэву, что на сей раз это стоящее дело схватиться с островитянами, «когда их ведет этот прекрасноволосый муж, по всему большой удалец».
Рэв пришел с пятерыми. Но чары не могли затмить глаза Хёрду, и островитяне пошли, куда хотели, забили себе скота, нагрузили доверху свой корабль и на глазах у Рэва и его людей уехали на Островок. На том и расстались.
Ближе к концу лета Хёрд поехал с двадцатью тремя людьми к Грязному Двору, потому что Торстейн Бычий Шип хвалился, что Скроппа, его приемная мать, - а она была колдунья, - так околдует островитян, что они ему ничего не сделают. Высадившись на берег, они оставили корабль под охраной семерых на воде, а семнадцать человек пошли наверх. На песчаном холмике за лодочным сараем они увидели большого быка. Им захотелось раздразнить его, но Хёрд не велел. Двое из людей Хёрда все повернулись к быку и ослушались его совета. Бык наставил на них обоих рога. Один из людей Хёрда послал копье ему в бок, в другой - в голову. Но оба копья отскочили и попали им прямо в грудь, и пришла им обоим смерть. Хёрд сказал:

- Слушайтесь же меня, потому что здесь все не так, как оно кажется.
Вот приходят они к хутору. Скроппа была дома, и с нею хозяйские дочери Хелльга и Сигрид. Сам же Торстейн был на летовье в Долине Коровьего Поля. Это в Свиной Долине. Скроппа отперла все двери. Она отвела глаза людям Хёрда, так что им померещилось, будто на лавке, где она сидела с Торстейновыми дочерьми, стоят три короба. Люди Хёрда стали говорить, что они, пожалуй, вскроют эти короба. Но Хёрд не велел. Тогда они пошли от усадьбы на север - посмотреть, не найдут ли там какого скота. И увидели, как побежала на север с усадьбы свинья с тремя поросятами. Они загородили ей дорогу. Тут им показалось, будто навстречу им движется большая толпа людей с копьями и во всеоружии. И свинья с поросятами навострила в ту сторону уши. Гейр сказал:

- Пойдем к кораблю. На их стороне перевес.
Хёрд сказал, что его совет не бежать так сразу, не попытав счастья. С этими словами Хёрд взял большой камень и пришиб свинью насмерть. И, подойдя к ней, они увидели, что Скроппа лежит мертвая и возле нее стоят хозяйские дочки, а вовсе не поросята. И теперь, когда Скроппа умерла, они увидели, что это не люди шли им навстречу, а стадо коров».

При сейде колдунья могла выходить из своего тела и принимать облик любого животного (в приведенном выше отрывке из саги - облик свиньи). Как только животное подвергалось насилию или убивалось, в тот же миг та же судьба постигала и физическое тело колдуна.
Очень важно иметь в виду, что на Севере не было различия между белой и черной магией. Все дело было в том, в каких целях - постыдных или «благородных» - оно применялось. Так, если гальдр был применен против крушения корабля, против отравления ядом, для защиты человека или избавления его от болезни, то это было на благо общества. Если же заклятье было совершено с целью пожелания смерти, то это было постыдное дело, за которое могли к ответственности на тинге.
Слово «гальдр» ученые связывают этимологически с древнеисландским словом gala, что означает «петь или кричать». То есть гальдр, вероятно, представлял из себя громкое и довольно резкое пение, в результате которого на человека нападало некоторое оцепенение или состояние «околдованности».
Юлий Цезарь писал, что слышал, как на другом берегу Рейна германцы пели песнопения, «похожие на резкие крики птиц».
Для гальдра существовали особый поэтический размер - гальдралаг, который делал песнопения еще более действенными. Не будем останавливаться специально на поэтической форме заклинаний, скажем лишь, что для них характерна, как аллитерация, так и рифма, а также намеренная затемненность текста (чтобы смысл понят был лишь посвященному), как, например, в древненемецком первом из двух сохранившихся «Мерзебургском заклинании», блестяще переведенном Б. И. Ярхо (заклинание на освобождение из плена) и к которому есть отдельные параллели в надписях на рунических камнях:

Древли сели девы семо и овамо,
Эти путы путали, те полки пятили,
Третьи перетерли твердые оковы,
Верви низвергни, вражьих пут избегни.

Исследователи северной магии (и в частности магии рунической), которые считают «Старшую Эдду» источником оккультного знания считали, что в песни «Заклинания провидицы Гроа», сохранившейся не в основной рукописи «Эдды», содержатся тайные заклинания гальдра. Поскольку эта песнь не публиковалась с 1917 года, мы считаем уместным привести ее в полном виде в переводе С. Свириденко.

Свидагр[8] сказал:
Гроа, проснись! Пробудись ты, родимая!
В мире у мертвых услышь меня, мать!
Вспомни, как мне ты велела за помощью
На курган твой могильный идти.
Гроа сказала:
Чем удручен ты, сынок мой единственный?
В чем приключилась печаль?
Что ты зовешь меня, прахом покрытую,
Чуждую весям живых?
Свипдагр сказал:
Злая жена, что с отцом делит ложе,
Зла мне желая, велит
Путь разыскать, всем живущим неведомый:
На поиски Мэнглод идти.
Гроа сказала:
Долог твой путь - и опасный, и дальний -
Но держится дольше любовь!
Доблестен будь - и желанное сбудется,
Если не враг тебе Рок!
Свипдагр сказал:
Чарами мощными, мать моя мудрая,
Сына в пути защити,
Чтоб не погибнуть мне в странствии трудном,
С детством недавно простясь.
Гроа сказала:
Слушай же первое слово заклятия -
Ран[9] его принял от Ринд[10]:
Чем удручен, то с плеча отряхни ты,
Сам себя, сильный, спаси.
Слушай второе - везде оно странника
В тяжком пути защитит:
Урдр[11] окружи тебя крепкой оградой
Всюду, куда ни пойдешь.
Третье внимай - с ним избегнешь безбедно
Грозной свирепости рек:
Горн[12] пусть и Рудр[13] во мир подземный направятся:
Сохни, иссякни, вода.
Слушай четвертое - если отважного
Недруги станут теснить:
Должен их дух тебе сделаться дружным,
К миру стремиться с тобой.
Пятое слово пою я - от плена
Будешь свободен ты с ним:
Слово заклятья на члены положено -
Узы спадут с твоих рук.
(Снимется вервие с ног.)
Слушай шестое - коль в море шумящем
Буря застигнет тебя:
Ветры и воды почтут твою волю,
Берег найдешь невредим.
Слушай седьмое - не сможет вредить тебе
Грозная стужа в горах:
Крепкий мороз твоей кожа не тронет,
Членов твоих не скует.
Вот заклинанье восьмое - чтобы ночью
Был безопасен твой путь:
Ведьма тебе волшебством неживая
Не повредит никогда.
Слушай девятое - сможешь о мудрости
В спор с исполином вступить:
Мыслей уму и устам красноречья
Много пусть будет дано.
В путь свой ступай ты теперь и не бойся;
Будь тебе в радость любовь!
Вещих заклятий слова я пропела,
Стоя на камне святом.
Песнь эту помни, носи ее в сердце -
Матери мертвой завет:
Счастье всю жизнь провожать тебя станет,
Если он будет с тобой.

Очень часто гальдр соединялся с рунической магией. Так в «Eddica minora» рассказывается о конунге Хринге из Гёталанда, который захватил в плен своего сына Херрода и его побратима Босе. Накануне суда над ними к палатам конунга пришла приемная мать Босе - Бюсла, - известная своими колдовскими чарами, и пропела заклинания, в котором предрекла конунгу, что не найдет он покоя ни на суше, ни в море, ни дома, ни в путешествии, не познает он счастья и мира, если не отпустит Херрода и Босе.
А в затем вырезала магические руны.
Руны обладали и собственной силой, их применяли при разных обрядах - например, при обрядах побратимства и обряде очищения.
«Это очистительное испытание, - читаем мы в «Саге о людях из Лаксдаля» - состояло в том, что нужно было пройти под полоской дерна, отделенной от земли. Оба конца этой полоски дерна были закреплены в земле, и тот человек, который подвергался испытанию, должен был пройти под этой полоской. <...>
Язычники чувствовали не меньшую ответственность, когда им приходилось подвергаться этому обряду, чем теперь христиане, когда они проходят через испытательное очищение. Тот считался чистым, когда проходил под полоской дерна так, что она не обрушивалась на него».
Магия этого обряда «базировалась» еще и на силе рун, которые вырезались на древках копий или на шестах, как это описано в «Саге о Гисли»:

«Вот идут они на самую середку косы и вырезают длинный пласт дерна, так, чтоб оба края его соединяются с землей, ставят под него копья с тайными знаками такой длины, что стоя как раз можно достать рукой до того места, где наконечник крепится к древку. Им, Торгриму, Гисли, Торкелю и Вестейну, надо было, всем четверым, пройти под дерном. Потом они пускают себе кровь, так что она течет, смешиваясь, в землю, выкопанную из-под дерна, и перемешивают все это, кровь и землю. А потом опускаются все на колени и клянутся мстить друг за друга, как брат за брата, и призывают в свидетели всех богов».

Даже в поздние времена руны продолжали сохранять свое магическое значение. Так, ведьмы «заполняли» магические квадраты (известные также как «квадраты Сатаны») колдовской формулой SATOR, составленной из Pater Noster («Отче наш») как рунами, так и «обычными» латинскими буквами. Такие квадраты носились при себе ведьмами во время совершения колдовских обрядов.

[8] Свипдагр еще в раннем детстве был помолвлен с красавицей Мэнглод. Оба они росли вдали друг от друга. Мать Свипдагра, провидица Гроа, умерла, когда он был еще ребенком. Пред смертью она сказала сыну, что, если ему понадобится помощь, то он может прийти к ее могильному кургану и вызвать ее. Отец Свипдагра женился во второй раз, и мачеха возненавидела Спипдагра. Она решила послать юного героя (ему еще не исполнилось и пятнадцати) на поиски невесты, надеясь, что юноша не сумеет справиться с опасностями путешествия и погибнет.
[9] Бог Вали.
[10] Мать бога Вали.
[11] Одна из норн, вещих дев судьбы.
[12] Имя потока.
[13] Имя потока.

Автор Наталия Будур